КАК ПРАВИЛЬНО УТЕШАТЬ РАССТРОЕННОГО РЕБЁНКА
ГОРЕ ГОРЬКОЕ: КАК ПРАВИЛЬНО УТЕШАТЬ РАССТРОЕННОГО РЕБЁНКА
Часто первая реакция испуганных взрослых на слёзы, особенно детские, — сказать мало ободряющее «Что ты тут нюни распустил?». Психолог и многодетная мама Катерина Дёмина объясняет, почему это неправильно и нужно дать ребёнку оплакать своё горе, а ещё как отличить это самое горе от истерики.
Мне пять лет, лето, старая дача в посёлке ветеранов Малого Театра. Я сижу на широком подоконнике на задней террасе, уперевшись лбом в стекло. За облезлыми поцарапанными окнами сеет мелкий противный дождик, гулять не хочется, в доме как-то вогло и сумрачно, поселковая библиотека закрыта, родители приедут только через четыре дня, друга Стёпку заперли за какой-то пустяк. Мне грустно, я чувствую себя одинокой, всеми покинутой и несчастной. Я сижу здесь уже довольно долго, сначала немного поплакала, а теперь предаюсь вдохновенной жалости к себе: жизнь моя, жестянка, счастья нет и не будет уже никогда, я бедная сиротка, умру здесь в одиночестве. Пока плакала, прислушивалась, не идёт ли бабушка или тётушка меня утешить, но все заняты делами, никому нет до меня дела. Несчастная я!
Но в то же время в этом состоянии есть определённая прелесть. Постепенно внутри меня начинает проклевываться новый сюжет: про Царевну Несмеяну, как он сидит в заточении в высоком тереме, льёт слезы, ждёт, пока мил друг Иван-Царевич её освободит. Я уже в подробностях представила дорогую сбрую на белом коне, прописала мои и его реплики, сижу себе, сочиняю список яств для свадебного пира (видимо, уже сильно проголодалась).
И тут бабушка! «Что ты сидишь, грустишь? Нечем заняться? Ну-ка, давай, помоги мне, видишь, посуду надо помыть, обед скоро!». Блин, бабушка, ты мне всю игру испортила! Нет, конечно, я так не говорю и даже не думаю, в моем детстве спорить со старшими или хотя бы минимально им перечить было запрещено. Вот где ты была со своими творожниками полчаса назад, когда мне действительно было грустно и хотелось на ручки? А теперь я успокоилась, выплакала свое горе от того, что разлучена жестокой судьбой с единственным другом (это я про запертого Степана), придумала новую сказку. А ты мне все поломала.
Бабушка не слышит этот страстный монолог, но видит моё недовольное лицо и уходит с ворчанием: «Что за девка, никакого сладу с ней нет!». И ещё что-то на идише добавляет, совсем неприличное, видимо. Азохен-вей, как обычно.